Кто создал кабинет министров в 18 веке. Кабинет министров как перелицованный верховный тайный совет

Этот официальный высший орган власти, учрежденный указом императрицы Анны Иоанновны в 1731 году, по сути, выполнял те же функции, что и распущенный Верховный тайный совет. Но такая рокировка была необходима императрице для избавления от политических противников, окопавшихся в совете.

Остерман руководил, Бирон направлял

Ключевые положения указа императрицы об учреждении Кабинета министров едва ли не слово в слово повторяют содержание документа о создании Екатериной I Верховного тайного совета. Однако в отличие от екатерининского госоргана Кабмин Анны оказался более «компактным» – в его составе были только три кабинет-министра. Формально главным считался канцлер Головкин, затем шел вице-канцлер Остерман, а замыкал троицу кабинет-министр Черкасский.

Но, по мнению саксонского посланника Лефорта, в действительности в Кабмине правил бал Остерман – Головкин был дряхл и малоинициативен, Черкасский тоже считался декоративной фигурой. За Остерманом, как считали многие современники, вхожие во дворец, стоял фаворит Анны Иоанновны Бирон, отслеживающий политику Кабинета министров.

Власть безраздельная, но не абсолютная

Историки утверждают, что у Анны Иоанновны была своеобразная манера управлять страной. Если сначала императрица еще участвовала в разрешении вопросов, стоявших в повестке дня Кабинета министров, то со временем государственные дела стали ее тяготить. Она предоставила кабинет-министрам самим заниматься этой деятельностью.

Менее чем через 4 года после своего образования Кабмин получил право принимать решения от имени императрицы. Формально для этого требовалось единое мнение всех трех кабинет-министров, но на деле чаще всего указ подписывали либо двое или даже вовсе один член Кабмина.

Кабинет министров, несмотря на кажущуюся абсолютной власть, не подменял и не видоизменял полномочий императрицы: как самодержавная правительница, Анна Иоанновна была вправе поручить разбирательство того или иного дела любой другой структуре. При таком способе правления государства триединства законодательной, исполнительной и судебной властей, самостоятельных составляющих каждой цивилизованной страны, по определению не могло существовать.

Тем не менее, порядок рассмотрения государственных дел, установленный еще при Петре Первом (бумага должна пройти все уполномоченные инстанции, и только при неразрешении вопроса на этих уровнях рассматриваться в Сенате), стремились соблюдать и в работе Кабинета министров. Хотя система и давала сбои – на рассмотрение к Анне Иоанновне мог попасть документ с вопросом, разрешаемым и мелким чиновником.

Интриги и подковерная борьба в Кабмине

За 10 лет существования Кабинета министров (эту структуру упразднила, как только взошла на престол, Елизавета Петровна) в его составе побывали 8 сановников. Метя на должность вице-канцлера, каждый из них интриговал в меру своих способностей. Когда в 1734 году умер Головкин, для усмирения не в меру амбициозного Остермана Бирон сделал все возможное, чтобы «картонного» Черкасского сделали канцлером, и ввел для баланса в Кабмин новую фигуру – Павла Ягужинского.

Позднее Ягужинского сменил Артемий Волынский – креатура Бирона, полностью подконтрольный ему кабинет-министр. Сам фаворит предпочитал держаться в стороне и дергать за марионеточные нити извне.

Разродившаяся мартышка и баба с усами

Уровень дел, рассматриваемых Кабинетом министров, был широким, хотя главными вопросами оставались земельные и связанные с назначениями. Порой Кабмин волновали такие проблемы, что диву даешься.

К примеру, этот сиятельный госорган в 1735 году официальным документом обязал московского генерал-губернатора предпринять все необходимые меры для доставки из Москвы к императорскому дворцу… разродившейся мартышки. Подробно описывалось, что животное вместе с ее дитем непременно надо всю дорогу держать на руках и беречь пуще глазу.

Другая министерская депеша предписывала наградить и отправить домой воронежскую бабу, отличившуюся… наличием усов и бороды.

Кабинет министров

Кабинет министров

высшее государственное учреждение России в период царствования императрицы Анны Иоанновны (1731-1741) . Образован на основании именного указа от 10 ноября 1731 под названием «Кабинет Ее Императорского Величества». Его создание было вызвано, прежде всего, необходимостью придания процессу управления большей оперативности, а также стремлением облегчить императрице процесс принятия решений по важнейшим вопросам путем совета с кругом доверенных лиц. Поэтому первоначально Кабинет имел функции совещательного органа и состоял из трех человек - Г. И. Головкина, А. И. Остермана и А. М. Черкасского. Позднее в состав Кабинета входили П. И. Ягужинский (с 1735), А. П. Волынский (с 1738), А. П. Бестужев-Рюмин (с 1740) и Б. Х. Миних (с 1740). Изначальная неопределенность сферы компетенции Кабинета наряду с высоким статусом в системе управления привели к тому, что по мере его деятельности власть этого органа постепенно распространялась на разные сферы управления. Ему были подчинены: Медицинская канцелярия, счетная, провиантская и кригс-комиссариатская комиссии, а с 1734 и Главная полицмейстерская канцелярия. Кабинет имел право запрашивать от всех государственных учреждений, включая Сенат , любую информацию по любым вопросам. Наконец, по указу от 9 июня 1735 подписи всех трех кабинет-министров были приравнены к подписи императрицы. С этого времени Кабинет фактически приобрел функции не только органа исполнительной, но и законодательной власти, подчинив себе Сенат , Синод и центральные коллегии. Именно в Кабинете принимались все важнейшие решения по военным, иностранным и финансовым делам. Ликвидирован Кабинет был после вступления на престол императрицы Елизаветы Петровны 12 декабря 1741.

Политическая наука: Словарь-справочник . сост. проф пол наук Санжаревский И.И. . 2010 .

Политология. Словарь. - РГУ . В.Н. Коновалов . 2010 .

Смотреть что такое "Кабинет министров" в других словарях:

КАБИНЕТ МИНИСТРОВ, 1) название правительства в некоторых странах. 2) В России в 1731 41 государственный орган в составе 3 кабинет министров, официальный совет при императрице Анне Ивановне … Современная энциклопедия

1) название правительства в некоторых государствах.2) В России в 1731 41 верховный государственный орган в составе 3 кабинет министров, официальный совет при императрице Анне Ивановне … Большой Энциклопедический словарь

КАБИНЕТ МИНИСТРОВ, В 1731 41 верховный государственный орган в составе трёх кабинет министров, официальный совет при императрице Анне Ивановне. В январе августе 1991 правительство СССР. Источник: Энциклопедия Отечество … Русская история

Официальное название правительства в Израиле, Латвии, Японии, Шри Ланке, Казахстане, Узбекистане, Туркменистане и ряде других стран … Юридический словарь

Официальное название правительства в Израиле, Латвии, Японии, Шри Ланке, Казахстане, Узбекистане, Туркменистане и ряде других стран. Словарь бизнес терминов. Академик.ру. 2001 … Словарь бизнес-терминов

Высший орган исполнительной власти в Японии. В его истории можно выделить два этапа: с 1885 го по 1945 г. и с 1945 г. по настоящее время. В 1868 г. в результате Реставрации Мэйдзи, ликвидировавшей правительство сёгуната Токугава, был учрежден… … Вся Япония

Исполнительная власть Исполнительная власть Глава государства Диктатор Монарх Президент Правительство Глава правительства Канцлер Глава исполнительной власти Премьер министр Кабинет министров Министерство Министр Система … Википедия

КАБИНЕТ МИНИСТРОВ - высшее государственное учреждение в 1731–1741 гг., создано указом Анны Иоанновны как официальный совет при императрице «для лучшего и порядочного отправления всех государственных дел». Был необходим для придания всему процессу управления большей… … Российская государственность в терминах. IX – начало XX века

1) название правительства в СССР (январь август 1991) и некоторых других государствах. 2) В России в 1731 1741 верховный государственный орган в составе 3 кабинет–министров, официальный совет при императрице Анне Иоановне … Энциклопедический словарь

Кабинет министров - (пишется с прописной буквы как офиц. название правительства), напр.: Кабинет министров Украины … Орфографический словарь русского языка

Хотя требование дворянства о восстановлении прав Сената было удовлетворено, и Сенат вновь стал называться правительствующим, однако фактическая власть находилась в руках Кабинета Министров. Он состоял из доверенных лиц Анны Иоанновны, а руководство его работой осуществлялось Бироном.

Между тем кабинет-министр Волынский с кружком единомышленников разработал «Проект о поправлении государственных дел». Волынский требовал дальнейшего расширения привилегий дворянства, заполнения всех должностей в государственном аппарате от канцеляриста до сенатора дворянами, командирования дворянских детей за границу для обучения, «чтобы свои природные министры со временем были».

Впоследствии резкие отзывы об Анне Иоанновне («государыня у нас дура, и как ни докладываешь, резолюции никакой от нее не добьешься»), протест против засилия Бирона и его окружения привели Волынского на плаху.

Антон Керсновский, например, сетует на то, что правление императрицы Анны обычно характеризуется «засильем немцев». Оно, конечно, было так, - говорит он, - и это составляет отрицательную сторону ее царствования.

Официальная история клянет «бироновщину», трактуя этот вопрос, как кажется; слишком односторонне и недостаточно глубоко. Прежде чем обвинять Бирона, Керсновский призывает посмотреть на его противников - «спесивую и раболепную знать», вчера делившую Россию «в свой профит» , а сегодня заискивающих и наперебой доносящих друг на друга всесильному курляндцу.

Это обстоятельство в очень большой степени объясняет (но, конечно, не оправдывает) презрение, которое Бирон питал к русским. Он Судил их по «сиятельным скоморохам» императрицы.

Как бы то ни было, со всеми своими недостатками (жестокостью и любостяжанием, что отнюдь не являлось отличительными чертами его одного), Бирон оказал России большую услугу, укрепив центральную самодержавную власть, сильно поколебленную в предшествующие годы.

В октябре 1740 года императрица Анна умерла, назначив перед смертью двухмесячного внука наследником престола, а Бирона регентом российского государства.

Вскоре после смерти Анны фельдмаршал Миних с. по­мощью караула преображенцев арестовал Бирона, который был отправлен в ссылку в Сибирь, а правительницей государства была провозглашена мать младенца императора Анна Леопольдовна.

Однако фактическое управление государством оставалось по-прежнему в руках немцев - Миниха и Остермана. А муж правительницы, принц Антон Брауншвейгский, был сделан генералиссимусом русской армии.

Продолжающееся господство немцев вызывало все большее недовольство в русском обществе, особенно среди офицеров и солдат гвардейских полков, чьи взоры обращались на дочь Петра Великого цесаревну Елизавету, которая при Анне жила в удалении от двора, находясь под подозрением и под надзором властей.

480 руб. | 150 грн. | 7,5 долл. ", MOUSEOFF, FGCOLOR, "#FFFFCC",BGCOLOR, "#393939");" onMouseOut="return nd();"> Диссертация - 480 руб., доставка 10 минут , круглосуточно, без выходных и праздников

240 руб. | 75 грн. | 3,75 долл. ", MOUSEOFF, FGCOLOR, "#FFFFCC",BGCOLOR, "#393939");" onMouseOut="return nd();"> Автореферат - 240 руб., доставка 1-3 часа, с 10-19 (Московское время), кроме воскресенья

Савельева Екатерина Николаевна. Кабинет министров императрицы Анны Иоанновны: Дис. ... канд. ист. наук: 07.00.02: Москва, 2004 189 c. РГБ ОД, 61:04-7/1039

Введение

Глава І. Кабинет министров Анны Иоанновны и его место в системе государственных учреждений 28

1. Высшие советы при особе императора в политической системе российского абсолютизма XVIII столетия 28

2. Образование Кабинета министров 37

3. Компетенция Кабинета министров и его место в системе органов самодержавия 44

4. Аппарат Кабинета министров и специфика его делопроизводства 51

Глава ІІ Состав Кабинета министров 65

1. Особенности и принципы назначения министров 65

2. «Консилиумы» и «конференции» при Кабинете министров 80

3. «Душа» и «тело» Кабинета 86

Глава III. Специфика деятельности Кабинета министров как высшего органа власти в аннинское царствование 122

1. Регламентные и организационные вопросы в деятельности Кабинета, «один день из жизни Кабинета министров императрицы Анны Иоанновны» 122

2. Кабинет министров и "дворянский вопрос 157

Заключение 174

Список источников 181

Список литературы 183

Введение к работе

1. Методологическое введение

В настоящий момент обращение к теоретико-методологическим сюжетам обусловлено не только необходимостью четко определить базовые подходы автора к научному анализу в условиях отказа от догматизированных методов исследовательской работы, но и самой спецификой этапа, переживаемого ныне историческим знанием. Если в предшествующий период идейно-методологические принципы любой работы были ясны и не предполагали обсуждения, а данный раздел диссертационных исследований имел во многом формальное и чисто символическое значение, то теперь, напротив, формулировка методологических оснований авторского подхода к теме приобретает особую актуальность и остроту.

Возникший на рубеже столетий под воздействием общественно-политических процессов завидный методологический и доктринальный плюрализм (часть историков остаются в лоне марксистской методологии, продолжая исследовать общественные явления в русле взаимоотношений базиса и надстройки; другие достаточно четко перешли на позиции цивилизационного подхода, школы анналов, теории элит, исторического позитивизма и т.д; третьи до сих пор не определились с выбором наиболее приемлемых методологических построений) весьма негативно отразился на стилистике и плодотворности научных дискуссий.

Вместе с тем следует признать, что расхождения современных историков в общих теоретико-методологических подходах к оценке явлений прошлого, отражают и более глубинные процессы, происходящие в исторической науке. Остро дискуссионными стали не только вопросы о движущих силах истории, причинах и характере изменений в экономике и политическом строе государств, их вписанности в цивилизационный или формационный контекст, но сама возможность верификации исторического знания, пути достижения истины в гуманитарных исследованиях, ее критерии и специфика.

Теоретико-методологическое звучание приобрел в настоящий Момент и вопрос о соотношении исторической науки и идеологии. Существует огромный соблазн, используя соответствующий опыт первых послереволюционных десятилетий, прошедших в непримиримой борьбе с "буржуазными фальсификаторами истории", "огнем и мечом" искоренить советское методологическое наследие в силу его "научной несостоятельности... ограниченности, односторонности" и вообще "малоудовлетворительности" (73; 15).

Этот процесс имеет, думается, как объективные, так и субъективные предпосылки. Что касается объективных, то совершенно очевидно: аргументы от истории уступают силе идеологического давления лишь временно, а эффект маятника, приведенного в движение силой российских политических реформ с неизбежностью должен был актуализировать проблему очищения от навязанных во многом искусственно концептуальных наслоений советского периода.

В то же время эволюция исторического знания показала, что всякий раз, когда ученые придерживаются той или иной жесткой схемы истолкования исторической реальности, многие важные стороны исторического процесса оказываются вне сферы исследовательского интереса. Куда более продуктивным в этой связи выглядит сочетание различных методов и методик изучения прошлого, поиск междисциплинарных связей, диктуемых предметной областью и позволяющих дать более комплексный и всесторонний анализ объекта исследования. В указанном ракурсе основным критерием ценности любых концепций или фактографических построений должно оставаться не их соотношение с другими (в том числе канонически признанными или научно устоявшимися), а - с предметом исследования. Современное историческое исследование представляет собой совокупность процедур или способов адаптации общих и частных научных методов к изучению каждый раз специфических и по-своему уникальных исторических явлений и процессов, предполагающую определенное комбинационное

сочетание и пропорцию «традиционных» - качественных и «новых» -эмпирических, количественных способов познания.

Преодоление доктрины классового и вульгарно-экономического детерминизма в анализе и интерпретации исторических реалий диктует необходимость отказаться от заданности и тенденциозности в оценке прошлого, противопоставив идеологически выверенным позициям объективный научный анализ. Помимо этого, комплексное значение принципа объективности в историческом знании выходит за рамки нынешнего периода «смены вех». По мнению автора, именно объективность («концепция через факт») позволяет установить реальные, а не мнимые («факт через концепцию») закономерности и тенденции в исторической действительности, обнаружить подоплеку событий, явлений, процессов, провести анализ их движущих сил и направления развития.

В свою очередь значимость принципа историзма обусловливается, прежде всего, необходимостью рассматривать события и явления прошлого на основе соблюдения временной последовательности и закономерной преемственности смены периодов и этапов, каждый из которых анализируется как относительно завершенный цикл. Следуя ему можно рассматривать развитие исторических событий как в хронологической последовательности, так и в их концептуальном единстве. Каждый исторический факт, также как и их совокупность (процессы, тенденции, линии внутри- и внешнеполитического курса и т.д.) анализируются в процессе своего возникновения, становления, изменения и развития. Рассмотрение реальных исторических фактов и явлений с точки зрения их генезиса, преемственности и взаимовлияний дает возможность уяснить их суть и изменения на различных этапах развития. Наконец, именно историзм позволяет выяснить причины выдвижения тех или

иных проблем и более общих задач в области государственного управления именно в то, а не в другое время, на том или ином этапе развития общества.

Принцип системности ориентирует исследователя на рассмотрение

w каждого исторического факта как системы взаимосвязанных элементов.

Системный подход позволяет определить, формализовать и описать все многообразие связей между явлениями и процессами исторической действительности, четко выделить их составляющие. Он дает возможность сравнения и сопоставления различных конкретно-исторических явлений и тенденций, применения математических методов системного анализа. Широкие перспективы для познания и объяснения исторических явлений

^ открывает использование методов и представлений синергетики - науки о

самоорганизации в сложных системах, классическим примером которой, безусловно, является политическая система общества в целом и, в частности, высший управленческий аппарат.

Обозначенные выше общенаучные теоретические подходы к объекту исследования реализованы диссертантом в ряде более узких методов научного познания: сравнительно-исторический и конкретно-исторический анализ, логические процедуры сравнения и аналогии, определения и классификации.

t& Применение исторической компаративистики обусловлено стремлением

получить на выходе более полное представление о сходстве и различиях Кабинета и других высших советов при особе императора, о типичном и особенном, о тенденциях и перспективах его развития.

Помимо вышеуказанных, автором применялся также метод периодизации, позволяющий представить деятельность объекта исследования в более системном и атрибутированном виде. Уделено значительное внимание анализу персональных характеристик и жизненного пути кабинет-министров.

^ Особо следует обозначить ценность количественных методов сбора и

анализа информации, применения статистики. С их помощью, в частности, реализована задача обобщения данных делопроизводственной документации Кабинета, подобран и систематизирован материал, отражающий специфику

его регламента, периодичность и состав заседаний. Использование математического аппарата дает возможность обработки больших объемов данных, их последующего обобщения и сравнения, выявления и сопоставления тенденций, а также их наглядного отображения в виде таблиц, графиков, диаграмм.

Выбор указанных методов, на наш взгляд, в полной мере соответствует сформулированным ниже целям и задачам работы, ими определяется и обусловливается.

2. Постановка проблемы.

Системный и объективный подход к анализу истории России 20-60-х годов XVIII столетия, по сути дела, ставит перед исследователем достаточно объемную задачу концептуального свойства. Ее суть в том, чтобы аргументировано и сознательно принять или, напротив, опровергнуть сложившийся уже по горячим следам эпохи подход к ее интерпретации как хаотического "безвременья" между эпохой грандиозных преобразований ПетраІ и "золотым веком" "дворянской империи" Екатерины Великой. Соглашаясь с данным утверждением, исследователь априори лишает себя возможности поставить вопрос о преемственности внутри- и внешнеполитической линии в постпетровскую эпоху, сосредоточиваясь на поиске исключительно субъективных корней как в отдельных мероприятиях, так и в целых направлениях проводимой политики. При этом, естественно, остаются за рамками рассмотрения и механизмы саморазвития абсолютистской модели, и внутрисистемные ограничители в виде иерархической структуры властного аппарата империи и конкретных управленческих институтов.

Конечно же, вряд ли резонно полностью игнорировать растиражированную еще дореволюционной историографией оценку периода дворцовых переворотов как времени "разгула личных страстей и личных стремлений, несвязанных никем и ничем..."(159;275).

Предпринятые Петром радикальные структурные реформы на самом деле привели к резкому усилению трений на всех уровнях социальной системы, сформировав парадигму крайней напряженности в политической

^ истории последующих десятилетий. Вполне закономерно, что именно в этих

условиях начинают складываться первые политические "партии" или "группировки", в руках которых фактически и оказалась судьба монархии в период 1725-1762гг. Их противоборство на всем протяжении этого периода было одним из главенствующих факторов ротации верхушки.

С другой стороны, во второй трети XVIII века происходили не просто смена лиц на российском престоле, знаменующая собой победу определенных группировок элиты, не просто изменения в составе и структурных звеньях государственного аппарата, речь шла о путях и методах преодоления конфронтационного заряда петровских преобразований.

Таким образом, как представляется, дворцовые перевороты - это далеко не только проявление "галантного века" с его придворными интригами, не только годы реализации личных стремлений и амбиций в борьбе за власть, не случайные эпизоды в российской истории, а проявление глубоких процессов в общественном и политическом развитии страны, тесно связанных с реформами

фї рубежа XVII-XVIIIbb. В этом смысле обращение к истории России данного

периода представляется исключительно актуальным: ведь и тогда Россия впервые столкнулась с проблемой адаптации во многом противоречивого наследия радикальных реформ.

Наконец, следует признать, что взвешенный анализ эпохи дает не только обильную почву для исторических реминисценций, сюжетов драматической литературы и киносценариев, но и позволяет ставить и решать проблемы, имеющие "сквозное значение" для историографии: типология и специфика

^ российского абсолютизма XVIII столетия, роль высших государственных

учреждений во властном аппарате империи, особенности управленческого механизма в эпоху складывания классической самодержавной модели, внутри-и внеинституциональные ограничители воли монарха, вопросы

прогнозирования и целеполагания при выработке и подготовке мероприятий внутренней и внешней политики.

Особое место царствования Анны Иоанновны обусловлено в данном контексте уже хотя бы тем обстоятельством, что извлеченная из Митавы на волне острейшего внутриполитического кризиса 1730-31 годов, герцогиня Курляндская фактически единодушно рассматривалась как фигура, не сопоставимая с объемом полномочий и самим назначением монарха в системе абсолютизма. Тем не менее, органический конфликт между неспособностью венценосной особы к делам правления и задачами, стоящими перед страной на рубеже 30-40-х годов XVIII столетия, не привел к трансформации политической системы абсолютизма. Более того, не прерываясь на абсолютно необходимый в данном случае период ознакомления новоиспеченной государыни с делами империи, продолжала готовиться и осуществляться целая серия осмысленных мероприятий, как во внутренней, так и во внешней политике. Наконец, опровергая уверенность "верховников" в слабоволии и некомпетентности Анны как залоге всевластия камарильи, преодолев «Кондиции», самодержавие устояло. В этой связи возникает справедливое предположение о том, что стабильность и преемственность политической системы обеспечивалась отнюдь не только субъективными качествами монарха, не только опорой в проводимой политике на интересы и чаяния «первенствующего сословия» (в свою очередь видевшего именно в абсолютной власти монарха гарантию их защиты и неукоснительного соблюдаения), но и в самой иерархии госучреждений империи, далеко не случайно увенчанной Правительствующим Сенатом и Кабинетом министров, выполнявшими по сути функции коллективного "квазимонарха". Именно вокруг них сплотилась обширная группировка элиты - опытных сановников петровской плеяды, готовых принять управление империей на себя. Тем самым история Кабинета министров, с нашей точки зрения, иллюстрирует достаточно специфическую ситуацию для российского абсолютизма, когда система, классическим признаком которой традиционно признается "всецелая

и нераздельная" принадлежность верховной власти царю, выживает по сути вопреки данному тезису.

Крайне интенсивная и плодотворная деятельность Кабинета фактически

^, компенсировала издержки субъективного фактора. Именно кабинет-министры

(и лично А.И.Остерман) готовили к реализации программные инициативы царствовования, осуществляли контроль за административным аппаратом империи, уравновешивали перегибы фаворитизма, поддерживая неустойчивый внутриполитический баланс и развивая экспансионистскую линию во внешней политике. Проще говоря, не только после 1735 года, но с самого момента создания Кабинет министров координировал работу всех звеньев государственного организма, сосредотачивал в своих руках все нити государственного управления.

Именно поэтому комплексный анализ состава, делопроизводственного механизма и деятельности Кабинета министров позволяет не только заполнить сформировавшийся под воздействием теоретико-методологических перегибов советского периода историографический вакуум вокруг одного из наиболее своеобразных высших дореволюционных госучреждений империи, но и раскрыть на его примере важнейшие особенности механизма принятия

ф властных решений, конкретные коллизии политической борьбы вокруг тех или

иных мероприятий. Наконец, судьба Кабинета министров отражает эволюцию системы органов власти российского самодержавия, принципы ее организации и функционирования.

Таким образом, целью настоящего исследования является изучение истории Кабинета министров императрицы Анны Иоанновны, выяснение его роли и места в системе российского абсолютизма 1730-1740годов XVIII столетия.

^ В связи с этим задачами данной работы являются:

1. определить причины и факторы возникновения Кабинета министров, выделить общее и особенное в его сопоставлении с аналогичными институтами как российского, так и европейского абсолютизма;

2. проследить генезис идеи создания данного органа, особенности
правового оформления процедуры его появления;

3. выяснить принципы формирования Кабинета, организации его
Ф аппарата, критерии отбора членов;

4. на основе ретроспективного обзора биографий кабинет-министров
качественно оценить вклад каждого в разработку внутриполитического курса,
«степень соответствия» занимаемой должности;

охарактеризовать с юридической точки зрения его компетенцию;

рассмотреть эволюцию функций данного учреждения, характерные черты его взаимоотношений с императрицей и другими властными институтами, специфику делопроизводства;

7. реконструировать механизм работы Кабинета, «профили
специализации» кабинет-министров, провести анализ его загруженности,
динамики деловой активности членов;

8. проанализировать деятельность Кабинета министров по дворянскому
вопросу с целью откорректировать представление о реальном месте данного
учреждения в аппарате управления империей.

Решение поставленных задач позволит дополнить представления об

ф особенностях законодательного и административного механизма, проблемах

выработки внутриполитического курса отечественного самодержавия второй

трети XVIII века, реальной расстановке сил в высших сферах в

рассматриваемый период.

Ф-

3. Обзор источников.

Период "дворцовых переворотов" с источниковедческой точки зрения представляет собой благодатную почву для специалиста: историю второй трети XVIII освещает множество как опубликованных, так и архивных документов. Не является в этом смысле исключением и царствование Анны Иоанновны.

При работе над темой был использован обширный комплекс исторических документов. Среди них основное место занимают опубликованные материалы. Исходя из принятой в источниковедении классификации их можно условно разделить на несколько групп: законодательные акты, документы официального делопроизводства, проекты и записки, а также дневниковые записи и воспоминания современников.

Законодательные материалы, положенные в основу исследования, были опубликованы в Полном собрании законов Российской империи первого издания (21). Их анализ позволяет определить (правда, исключительно с формально-юридической точки зрения) компетенцию и функции Кабинета министров, показывает с позиций нормативного подхода его роль и место в системе органов власти. Кроме того, законодательные акты дают возможность реконструировать структуру аппарата данного учреждения, определить направление, параметры и объем документооборота, состав рассматриваемого органа. Наконец, именно в законотворчестве рассматриваемой эпохи (в окончательной форме) нашли свое отражение результаты деятельности Кабинета министров.

Однако, законодательство является весьма специфическим источником. Его "публичность" и официальность делает практически невозможным выяснение реальной обстановки в стране, расстановки сил в высших сферах, деталей выработки тех или иных решений. Кроме того, при работе с ПСЗ обнаружились существенные лакуны: в частности в нем отсутствует один из двух указов, возвестивших о создании Кабинета министров. Восполнить пробел позволила предпринятая еще в конце XIX века под редакцией

крупнейшего дореволюционного специалиста по истории России XVIII века А.Н.Филиппова публикация источников "Бумаги Кабинета министров".(См. 4). Приведенное издание содержит в том числе и оставшийся за пределами ПСЗ нормативно-правовой материал.

Весьма существенно в плане информативности от сухих юридических норм отличается делопроизводственная документация. Именно она составляет основной массив вышедших в Сборниках РИО "Бумаг". Упомянутая публикация охватывает весь период существования данного учреждения, но характер документации за 1731-1733 годы существенно отличается от материалов последующего времени. Если ранний период истории Кабинета представлен журналами, высочайшими резолюциями, доношениями, письмами, челобитиями и прочими бумагами, раскрывающими особенности взаимоотношениями этого органа с императрицей, различными учреждениями и лицами, то последующие годы(1734-1741) освещены исключительно журналами Кабинета министров - ежедневными записями о его заседаниях.

Характерно, что даже объем информации, содержащейся в журналах первого и второго этапов, сильно разнится. В 1731-1733 годах каждый журнал обязательно включал в себя следующие сведения: дату заседания, состав присутствующих, перечень обсуждаемых вопросов и изложение сути важнейших, принятые решения. Кроме того, в журналах указывалось, кто из кабинет-министров докладывал императрице о ходе работ. Данная информация позволяет установить частоту заседаний, конкретизировать роль каждого отдельного члена в работе органа (начиная от факта присутствия и заканчивая частотой делового общения с императрицей). Наконец, можно точно определить круг вопросов, находившихся в ведении Кабинета министров, уточнить характер его специализации.

Журналы же 1734-1741 годов включают в себя все перечисленные компоненты за исключением состава присутствующих и указания о докладчике. При поверхностном рассмотрении это фактически деперсонифицирует картину работы учреждения, формализует информацию о

его функционировании. На самом же деле часть отсутствующих данных можно восстановить по косвенным признакам. Более существенным недостатком журналов является отсутствие в них записей процедуры обсуждения вопроса. Разногласия и дискуссии между членами Кабинета в связи с этим восстановить практически невозможно.

Помимо законодательной и делопроизводственной документации в работе над темой использованы многочисленные проекты и записки. Часть из них принадлежит перу самих кабинет-министров - А.П.Волынскому, А.И.Остерману, П.И.Ягужинскому (5,6,19,20,38). Они посвящены анализу актуальных внутриполитических задач и поиску вариантов их решения. Эта группа источников дает возможность конкретизировать позиции членов Кабинета по целому ряду важнейших вопросов, оценить уровень осознания ими насущных проблем государственного управления.

Другие документы рассматриваемой группы появились в связи с известными событиями зимы 1730 года.(См. 22-27, 31) и представляют собой (упрощенно) ходатайства о расширении прав и привилегий благородного сословия. Их источниковедческая характеристика, данная в работах Г.А.Протасова (См. 122), очевидно, является исчерпывающей, что позволяет нам сосредоточиться на оценке общего уровня информативности.

При сравнительном анализе основных идей "шляхетских проектов"
можно выделить наиболее популярные в дворянской среде

преобразовательные идеи, а также определить степень влияния общественных настроений на деятельность правительства в лице Кабинета министров.

Особую группу источников составляют документы личного происхождения: дневники, мемуары, донесения и письма современников. С одной стороны, их использование представляет богатый иллюстративный материал, позволяет увидеть эпоху глазами очевидцев, вскрывает неизвестные детали и подробности исторических событий, дает яркие, образные характеристики придворным. Содержащаяся в них информация освещает скрытые механизмы политического процесса. С другой стороны,

объективность сообщаемых сведений зачастую более чем сомнительна. Привлечение данных из такого рода документов требует тщательной перепроверки.

По характеру происхождения указанные документы могут быть разделены на две основные категории. Часть из них принадлежит иностранным авторам, проживавшим в России весьма ограниченный период времени (чаще всего - "по долгу службы"). Это, прежде всего, сочинения послов и членов их семей (испанского посланника де-Лириа (8,9), саксонско-польского посла И.Л.Лефорта (11), французских "резидентов" Маньяна(ІЗ) и де-ля-Шетарди (15), прусского посланника Мардефельда (14), английского полномочного представителя К.Рондо(28,29) и его супруги(ЗО)). Обращаясь к этим документам, следует иметь в виду не только субъективизм в оценках (к примеру, известно, что И.Л.Лефорт (племянник Франца Лефорта, находившийся с 1715 по 1720 гг на русской службе, а с 1721 по 1734 гг.-представитель польского короля АвгустаІІ при русском дворе) считался "своим человеком" у Долгоруких и Голицыных, а К.Рондо не скрывал своей антипатии к А.И.Остерману), но и влияние на авторскую позицию перипетий межгосударственных отношений, дипломатических интриг (польский вопрос, турецкая проблема, баланс сил в Европе).

Вызывает сомнение также информированность некоторых авторов. Так, в вопросе о создании Кабинета практически все они вынуждены были довольствоваться слухами, циркулировавшими по Петербургу, не будучи допущены к более компетентным источникам. Да и в целом, проникновение в тонкости внутриполитической ситуации не было их основной обязанностью. К примеру, общепризнано, что краткость небезызвестных депеш Аксема фон Мардефельда резко снижает их ценность как исторического источника. К тому же автор не отличался глубиной понимания происходивших в России событий.

Дошедший до нас "Дневник дюка Лирийского" (9), представляет собой значительно переработанные и сокращенные депеши испанского посла в России (1727-ноября 1730 годов), предназначенные «для собственного

удовольствия и для поучения его детей». Они передают сущность событий, свидетелем которых был дипломат, однако в их трактовке дюк Лирийский и Бервигский весьма пристрастен. В силу специфики характера, давал основным фигурантам русской политической сцены весьма желчные и жесткие характеристики, соблюдая при этом интересы испанской короны. Также пристрастен и французский резидент Маньян в своих «Донесениях» (лишенных какой бы то ни было литературной обработки) (13)

Весьма противоречивы и характеристики Клавдия Рондо. Несмотря на достаточно информативный материал его «Записок» и «Донесений», к примеру, предвзятость в освещении столкновения Остермана и Ягужинского налицо.

Другая группа документов принадлежит либо отечественным государственным деятелям (Я.П.Шаховскому(36) , М.М.Щербатову(37)), либо постоянно живущим в России иностранцам (Берхгольцу(2), Манштейну(12), Б.Х.Миниху(Іб) и Э.Миниху(17)). Естественно, что их оценки сильно зависели от принадлежности авторов к придворным группировкам, степени близости ко двору и даже особенностей собственной политической карьеры в описываемое время. Помимо этого, специфика источников данной группы состоит в том, что они принадлежат лицам двух поколений, то есть могут быть ранжированы по уровню информированности и объективности.

Одним из наиболее достоверных источников считаются "Записки о России(1727-1744)" Христиана Германа Манштейна (См. 12). Написанные, правда, в Пруссии, но зато "по свежим следам", они демонстрируют точное знакомство с подробностями событий и мастерское литературное изложение. Очевидной тенденциозностью отличается "Записка о повреждении нравов в России" М.М.Шербатова (См. 37). Основанная преимущественно на собственных воспоминаниях автора и «фамильных преданиях», она содержит многочисленные фактические неточности. Записки же Б.Х.Миниха (16) и вовсе являются плодом коллективных усилий мемуариста и Г.Ф.Миллера.

Записки П.В.Долгорукого представляют собой собрание сведений из различных источников, семейных преданий рода Долгоруких и других знатных фамилий рассматриваемой эпохи. Кроме того, использовались генеология рода, фамильные бумаги, архивные материалы, что делает возможным рассматривать их уже фактически как факт историко-научной традиции вопроса.

Кроме опубликованных документов, при написании работы использовались материалы РГАДА. В первую очередь документы фонда №177(Бумаги Кабинета министров). Фонд содержит 1375 единиц хранения, в числе которых- указ об учреждении Кабинета, доклады кабинет-министров императрице, «мнения» и проекты кабинет-министров, переписка министров по вопросам внутренней и внешней политики России, а также именные указы рассматриваемого периода, журналы заседаний Кабинета за 1731-1740гг., реестры входящих документов. В работе автором были также использованы материалы фондов № 16 (Внутреннее управление: доклады и донесения Анне Иоанновне и в Кабинет, переписка Кабинета, фрагменты личных архивов Бирона, Черкасского, Остермана, Миниха), №11 (Переписка разных лиц, в том числе и членов Кабинета министров), №;4(Переписка лиц императорской фамилии с другими высочайшими особами),№5(Переписка высочайших особ с частными лицами), а также фонда №6 (Уголовные дела по государственным преступлениям - особый интерес для автора представляют «дело Волынского» и материалы следственной комиссии о вице-канцлере графе А.И.Остермане.) (См. 32-35 соотв.).

Таким образом, задействованный в работе обширный круг исторических источников позволяет достаточно глубоко раскрыть новые для отечественной историографии проблемы истории высших государственных учреждений аннинского царствования, проследить этапы разработки важнейших внутриполитических мероприятий.

4. Историографический обзор.

Глубина и разнообразие нерешенных вопросов периода "дворцовых переворотов" на протяжении уже не одного столетия будоражат умы отечественных историков и публицистов. Сложность и многообразие точек зрения заставляют обратиться к их краткому рассмотрению, прежде чем перейти к собственно историографии Кабинета министров Анны Иоанновны.

Вторая четверть XVIII века осталась в историографической традиции своеобразным "безвременьем", в оценке которого и до сих пор продолжают сказываться штампы, сложившиеся еще в XVIII-XIX столетиях. Уже тогда установилась традиция пренебрежительного отношения к "царству женщин": "это время разгула личных страстей и личных стремлений, несвязанных никем и ничем, время брожения молодых неустановившихся сил, выражающееся то страшными, то забавными событиями, время самых эффектных романов, драм и трагедий"(134;446). Приведенная точка зрения, очевидно, сформировалась по двум основным причинам. Во-первых, еще с 20-х годов XVIII в. берет начало тенденция искажения исторической правды в угоду политической конъюнктуре. Так, при ПетреІІ в 1727г. Верховный тайный совет повелел изъять у населения и из государственных учреждений все манифесты о "деле царевича Алексея". В 1741г. Елизавета распорядилась переписать, уничтожить или скрыть всю официальную документацию предшествовавшего царствования, а также изображения, монеты, посвящения в книгах, связанные со свергнутым ею Иваном Антоновичем. С екатерининских времен использовались и иные методы "исправления прошлого". Императрица и ее сотрудники старались доказать, что именно она - истинная наследница ПетраІ, продолжательница его дела. Государыня сама следила за "правильным" освещением истории, лично контролировала процесс подготовки учебника для средних школ. Как правило, в большинстве учебных пособий по русской истории конца XVIII- начала ХГХвв. вообще отсутствовали какие-либо сведения о событиях 1730, 1740-41 и 1742гг.(Подробнее см. 135)

Во-вторых, основной комплекс исторических источников по истории XVIII в. начал вводиться в оборот лишь с середины XIX в. Поэтому объективность исследователей более раннего периода является более чем сомнительной: в основу их работ легли, как правило, субъективные мнения и оценки, зачастую не подтвержденные реальными фактами.

Представляется необходимым охарактеризовать основные вехи на пути складывания традиционной историографической концепции "эпохи дворцовых переворотов". В 30-50 гг. XIX века в исторической литературе широкое распространение получает мнение о том, что в 1725-41гг. в России происходила борьба русской и иностранной придворных партий за фаворитизм и влияние на императорскую власть (См. напр. работы И.Шишкина (161-162), М.И.Семевского (129-130)). К 40-м же и 50-м годам относятся первые попытки связать политическую историю России второй четверти XVIIII века с эволюцией преобразовательных начал петровского царствования (См. работы Н.А.Полевого, С.В.Ешевского, П.К.Щебальского (165)). Не обошли своим вниманием эпоху дворцовых переворотов и видные деятели революционно-демократического движения России XIX столетия. Так В.Г.Белинский назвал период "дворцовых переворотов" "темной годиной" русской истории, во время которой Россия влачилась "в колее, проложенной Петром, не двигаясь вперед", а А.И.Герцен и вовсе считал, что вся история самодержавной России и Романовых в середине XVIIIb.-"уголовное дело". Конечно, подобные оценки далеки от подлинно научного анализа, но тезис о "бездарных преемниках Петра", "оказавшихся не в состоянии продолжить его традиции" тиражировался позднее и на страницах серьезных советских исторических исследований (См. 108;410).

В условиях широкого распространения конституционных идей в России в конце Х1Х-начале XX веков многие историки обратили свой взгляд к дворцовому перевороту 1730г. Часть из них (Д.А.Корсаков (92-93) и П.Н.Милюков (101-102)) оценивали "затейку" верховников как стремление к конституционному режиму при сохранении монархии. Другие же весьма

скептически отзывались о попытке зачислить Д.И.Голицына "со товарищи" в ряды конституционалистов. С.А.Алексеев даже опубликовал специальную работу, где с негодованием отверг "легенду об олигархических тенденциях Верховного тайного совета" (39). Трудно переоценить и влияние идей В.О.Ключевского на генезис традиционно-негативной оценки периода 1725-1762гг. уже потому, что именно он является автором термина "эпоха дворцовых переворотов" (90). Столь емкое определение было "принято на вооружение" и В.И.Лениным. Его формула, согласно которой "перевороты были до смешного легки, пока речь шла о том, чтобы от одной кучки дворян... отнять власть и отдать другой" (Цит.по 108;411) надолго утвердилась в советской историографии.

Однако еще С.М.Соловьев писал: "время от кончины Петра Великого до вступления на престол ЕкатериныП обыкновенно рассматривается как время печальное, непривлекательное, время малоспособных правителей, дворцовых переворотов, недостойных любимцев, но мы не можем разделить этих взглядов. Названное время имеет высочайший интерес для историка именно потому, что здесь русские люди были предоставлены сами себе ввиду громадного материала, данного преобразованиями. Как они распорядятся этим материалом - вот вопрос, с которым историк обратится к своим источникам. Они должны ему сказать, было ли названное время временем застоя или движения. "(134;25 5)

В советской историографии лишь немногие авторы предметно обращались к данной проблеме, пытаясь увидеть в ней нечто большее, нежели передачу власти от одной "кучки" феодалов другой - реакцию дворянства на усиление абсолютной монархии. Так, С.М.Троицкий приходил к выводу, что "если поводы и внешние обстоятельства некоторых переворотов были действительно случайны (смерть по болезни и т.д.), то истинные причины "дворцовых переворотов" таились в обострении внутриклассовых противоречий среди господствующего класса феодалов, что было связано с

консолидацией его в единое привилегированное сословие и обострением антифеодальной борьбы трудящихся масс"(141;67).

Первые современные опыты монографического изучения проблемы нашли отражение в трудах Н.Я.Эйдельмана(166) и Е.В.Анисимова(44,47), которые пытались вскрыть механизм действия абсолютной монархии в кризисных ситуациях, разобраться в особенностях политического строя и политической культуры послепетровской России. С.О.Шмидт считал, что "историю России середины XVIII века.... отнюдь нельзя сводить преимущественно к истории дворцовых переворотов..."(160;113). Интересную характеристику этого периода дал М.А.Бойцев:"Эпоха переворотов - прямое следствие реформ Петра, своеобразная расплата за них"(56;8).

В последнее время специалисты подходят к феномену дворцовых переворотов с точки зрения механизмов преодоления кризисов при неограниченной монархии, "способов разрешения противоречий между основными составляющими системы абсолютизма - самодержавной властью, правящей верхушкой и господствующим сословием"(63;32).

Итак, эпоха дворцовых переворотов представляется одной из наиболее разработанных в отечественной историографии, да и царствование Анны Иоанновны отнюдь не является для историков "terra incognita".

В историографической традиции, касающейся периода 1731-1741 годов долгое время доминировал стереотип "бироновщины". Даже в уже сравнительно прогрессивном "Советском энциклопедическом словаре" 1991 года (133) бироновщина характеризуется как реакционный режим- "засилье иностранцев, разграбление богатств страны, всеобщая подозрительность, шпионаж, доносы, жестокое преследование недовольных". Стремление представить правление Анны как время попрания национальных интересов, подавления русской нации прослеживается уже в первых шагах Елизаветы Петровны. Только необходимостью освободить русских от "сидящих в гнезде орла российского нощных сов и нетопырей, мыслящих злое государству" с целью "сынов российских из неволи высвободить и до первого привесть

В XIX веке особую роль в популяризации представлений о бироновщине как о засилье иностранцев сыграла художественная литература (К.П.Масальский, И.И.Лажечников, и др.). Указанные авторы настойчиво убеждали читателя в крайнем субъективизме формирования внутренней политики в 1730-е годы и сведении последней к цепи слабо связанных между собой мероприятий, диктовавшихся часто прихотями и произволом фаворитов, стоящих у власти. Благодаря этому, внутренняя политика царствования Анны Иоанновны как целостная исследовательская проблема не ставилась и не изучалась, что отчасти объясняет отсутствие научно разработанной ее картины вплоть до начала 90-х годов прошлого века.

В конце же XVIII- первой половине XIX веков истории аннинского царствования и вовсе посвящались лишь отдельные статьи и публикации мемуарного характера на страницах "толстых" журналов.

Лишь в 60- е годы, на волне роста национального самосознания, востребовавшей анализ острых общественно-политических сюжетов в истории России, начинает постепенно складываься основной круг исследуемой проблематики: "идея дворянского представительства в верховной власти", феномен бироновщины, биографии ключевых государственных деятелей. Тогда же в глубоко фундированных работах С.М.Соловьева и Д.А.Корсакова предлагаются первые серьезные научные версии событий 1730 года(См. 84-85, 134-135). Наконец, начинается изучение и отдельных аспектов внутренней политики Анны Иоанновны, в основном в рамках работ, посвященных деятельности видных представителей русской культуры, истории государственных учреждений, сословий.

В 1880-1900-е годы в работах В.Н.Бондаренко, А.А.Кизеветтера, Б.В.Титлинова, Н.Д.Чичулина, благодаря активному привлечению документальных многотомников РИО (о составе и характере публикации см. в обзоре источников) разрабатываются вопросы, связанные с подготовкой и

реализацией отдельных, наиболее значимых мероприятий аннинского царствования. Появляются и первые обобщающие исследования (Напр. 99).

Однако, в целом, царствование Анны Иоанновны в дореволюционной литературе изучено достаточно фрагментарно, а господство стереотипа "бироновщины" привело к искажению сущности механизма выработки внутриполитического курса, приписыванию инициативы проведения тех или иных акций отдельным личностям: Бирону, Остерману, Миниху.

Не сложилась цельная картина внутренней политики 1730-х годов, логики ее формирования и развития и в советской исторической литературе. Известно, что приоритетным направлением исследования в послеоктябрьский период был анализ социально-экономических процессов исторической действительности. Несоразмерно большое внимание уделялось сюжетам классовой борьбы. В то же время политическая система Российской империи, изучение особенностей функционирования административного аппарата занимали явно второстепенное положение. В итоге внутриполитический курс и внешняя политика Анны Иоанновны как предмет самостоятельного изучения в советской историографии практически не рассматривались, фигурируя лишь как фрагмент в обобщающих исследованиях, либо как часть учебного курса истории.

В постсоветский период историография аннинского царствования значительно расширилась. Этому способствовали как фоновый интерес к эпохе, так и вполне предметное внимание ведущих отечественных специалистов по истории XVIII столетия (Н.И.Павленко, Е.В.Анисимов) к личности герцогини Курдяндской, которая одному видится «женщиной практичной, зорко следившей за придворной жизнью, умевшей ориентироваться в расстановке сил при дворе и безошибочно определить, кто может быть ей полезен в данный момент», но «для которой ноша государыни была не по плечу.. .и она несла ее с большим трудом» (110;21,93). Другому же представляется, что «она ощущала себя скорее рачительной и строгой хозяйкой большого поместья, усадьбы, где для нее всегда находилось дело.

Роль верховной свекрови-тещи, всероссийской крестной матери, общей кумы, несомненно, нравилась императрице» (45;93).

Возникший в этой связи определенный крен в сторону анализа субъективного фактора на материале царствования в значительной мере восполнен выходом фундаментального исследования Н.П.Петрухинцева, посвященного комплексному рассмотрению внутриполитического курса самодержавия в рассматриваемый период. Исследуя все аспекты внутренней политики периода правления Анны Иоанновны, автор приходит к выводу о том, что «основным результатом аннинского царствования стала, прежде всего, стабилизация и упрочение основ политико-административной и социальной системы, созданной ПетромІ.», невзирая на издержки борьбы группировок и отдельных фигур вокруг трона. (118;913).

В преломлении к теме настоящего исследования анализ отечественной историографии аннинского царствования убедительно демонстрирует недостаточно системное внимание исследователей к истории государственных учреждений и, в частности, к самому Кабинету министров.

Между тем еще XIX столетии в историографии утвердилась точка зрения, согласно которой именно система государственных учреждений была залогом устойчивости внутриполитического курса, адекватности восприятия властью объективных потребностей развития страны (См. напр. 39-42, 71-72 и др.). Особенно важной исследовательской проблемой считалась история высших советов и кабинетов при особе императора, существовавших на всем протяжении XVIII века.

Указанные историки-правоведы в силу специфики методологии рассматривали историю государственных учреждений как самодовлеющую область знания. Именно в их трудах берут свое начало традиции формально-юридического подхода к анализу политических институтов. В общем комплексе исторических исследований, посвященных этим вопросам не последнее место принадлежит и историографии Кабинета министров Анны Иоанновны. Однако реальное место этого высшего государственного органа во

властной системе, его фактическая компетенция, а не формально-правовой статус, закономерности возникновения и конкретная деятельность фактически ими не исследовались.

И все же дореволюционная историография не исчерпывается трудами правоведов. Вопросы истории Кабинета, оставшиеся вне их поля зрения успешно разрабатывались в работах В.Н.Бондаренко(57), В.Строева(ІЗб), Б.В.Титлинова(137),А.Н.Филиппова(148-153).

В советский же период история государственных учреждений дореволюционной России на долгие годы оказалась в загоне и лишь в исследованиях Н.П.Ерошкина (См.79) и его школы постепенно начался процесс ее реабилитации. Однако история Кабинета министров в царствование Анны Иоанновны как самостоятельная научная тема так и осталась неразработанной. В обильном творческом наследии советских историков для него не нашлось места. Как правило, о его существовании лишь упоминается в общих работах.

Приведенный общий обзор литературы не освобождает от необходимости выделить некоторые дискуссионные проблемы. Наиболее противоречивыми в оценках отечественных историков были: факторы образования Кабинета, его прототип в ряду высших советов XVIII века, роль в системе органов абсолютной монархии.

Определяя причины появления Ее императорского Величества Кабинета, исследователи, как правило, придерживались одной из двух основных точек зрения. Одни считали, что своим образованием Кабинет обязан действию субъективных факторов(39-40,46,102-104. Так, А.Н.Филиппов полагал, что "само создание Кабинета объясняется личностью государыни и необычайными условиями ее вступления на престол"(152;221). В то же время А.Д.Градовский, В.Строев и Б.В.Титлинов указывали, что Кабинет - "новая комбинация Остермана"(64;271, 136;290, 137;4). А Н.П.Ерошкин высказал идею о взаимосвязи возникновения данного органа с победой "определенной группировки в известной борьбе за власть"(79;99). Другие - обращали

внимание на объективные предпосылки его создания, взаимосвязь с тенденцией централизации власти, укрепления административного механизма. Так, Д.Н.Шанский, признавая, что "Остерман и другие политики его времени

(* преследовали свои цели", подчеркивал влияние "объективных

обстоятельств"(159;124)

Отсутствует единство в трудах отечественных исследователей и по вопросу о прототипе Кабинета. А.Н.Шанский, Н.Б.Голикова, Л.Т.Кислягина, Н.П.Ерошкин, В.Н.Бондаренко считают его лишь "новым изданием" Верховного тайного совета (СмЛ8.С.2-3,28.С.79-80,39.С.100,112 С. 123). В.Строев проводит аналогию между аннинским и петровским кабинетами, полагая, что "Остерман воспользовался для своих планов восстановлением петровского учреждения(146;288) Примирить обе позиции попытался А.Н.Филиппов, усмотрев в Кабинете черты и личной канцелярии при особе императрицы, и государственного учреждения.(148;№4;26). Принципиально иной источник возникновения данного органа называет А.Д.Градовский: "образцом для него явился прусский кабинет"(71;272).

Не удалось прийти к единому мнению и в вопросе о роли Кабинета министров в механизме самодержавия. Наиболее спорным представляется

(^ мнение А.Д.Градовского: "созданный с целью удовлетворения самолюбия

нескольких лиц, он присваивал себе участие во внутреннем управлении государством постольку, поскольку это нужно было для этих личных видов". Наибольшие лавры сулило внешнеполитическое поприще, поэтому "кабинет не любил заглядывать внутрь страны, он держался и жил ее поверхностью". Вмешательство же во внутренние дела было фрагментарным и бессистемным. (См. 71; 181-182) В самостоятельности при выработке внутриполитического курса отказывал Кабинету и А.Н.Филиппов. Он, по мнению автора, был лишь

Л- "чисто деловым учреждением при императрице"(152;Ш2;С21). С другой

стороны, В.Н.Бондаренко и Б.В.Титлинов отводили Кабинету первое место в выработке внутриполитического курса царствования(См. 57;15, 137;11).

Таким образом, историография истории Кабинета министров Анны Иоанновны свидетельствует о необходимости нового обращения к этой теме. С одной стороны, к этому подталкивает отсутствие посвященных ему специальных исследований в новейшей исторической литературе. С другой, -наличие острых дискуссионных сюжетов при практически идентичном наборе фактического и документального материала.

title1 Высшие советы при особе императора в политической системе российского абсолютизма XVIII столетия title1

Проводя анализ историографической традиции аннинского царствования, мы уже обращали внимание на тот факт, что специалистами по истории России XVIII столетия неоднократно дебатировался вопрос об аналогах Кабинета министров. В исторической ретроспективе его несомненное сходство как с предшествовавшими высшими госучреждениями (Петровским кабинетом, Верховным тайным советом), так и с органами, возникавшими десятилетия спустя (елизаветинские Кабинет и Конференция, Императорский совет Петра III, наконец, Совет при высочайшем дворе Екатерины Великой), казалось бы, должно было привести историков к заключению о закономерности появления института личных советов при особе императора в рамках абсолютистской модели руководства страной. Однако, вопреки данной логике, Кабинет зачатую рассматривался изолированно, вне присущих политической системе самодержавия общих тенденций и закономерностей, как своеобразный «политический плагиат», вынужденное (в силу субъективного фактора) заимствование в новых условиях готовых организационных форм и отработанных управленческих технологий предшествующей эпохи. Рассмотреть данный вопрос на более системных основаниях, с нашей точки зрения, возможно лишь описав как объективные предпосылки для возникновения органов такого рода в условиях сверхцентрализма, характерного для абсолютной монархии, так и некоторые конкретно-исторические (в том числе субъективные) условия, способствовавшие его конституированию.

Конечно, личные советы при особе императора не являются сугубо российским изобретением. Их возникновение как высшего политического института прямого управления (последнее уточнение позволяет подчеркнуть качественное отличие от многочисленных внеинституциональных совещательных структур при венценосной особе, сопутствовавших монархии «из покон веку») естественным образом совпадает по времени с эпохой расцвета абсолютизма в Западной Европе, и российские образцы, таким образом, впитали определенный опыт, накопленный за рубежом.

История государственного строительства в рамках классической абсолютистской модели (английская, французская и датская монархии XVI-XVII столетий) дает обильный материал для сопоставлений и сравнительного анализа.

Одним из наиболее ранних примеров институционального возвышения канцелярии монарха в новое время, по-видимому, является опыт датской короны, которая еще в начале XVI века наделяет ее управленческими функциями (сношения с иностранными государствами, налогообложение, финансы). В результате аристократический Государственный совет временно утратил контроль над ситуацией в управленческой сфере.

В эпоху Генриха VIII (1509-1547) в Англии также была проведена административная реформа, в результате которой окончательно оформился Тайный совет, наделенный обширными внутри- и внешнеполитическими полномочиями и носивший характер постоянно действующего органа исполнительной власти. Более того, как в законодательном процессе, так и в принципиальных вопросах управления страной, он имел право выступать от лица монарха (так, в частности, Совет ведал вопросами финансов и обороны, определял внутреннюю политику и внешнеполитический курс, вносил в парламент законопроекты от имени короны, вмешивался в ход дебатов). В его состав (первоначально достаточно узкий - 9-10 членов) входили высшие должностные лица, а секретарь королевства из фигуры чисто технической (личного слуги короля) постепенно становится одним из наиболее могущественных министров - координатором их работы.

Особенности и принципы назначения министров

В последнее десятилетие активно тиражируется тезис об ограниченности советской историографической традиции в плане анализа субъективного фактора в историческом процессе. Действительно, в силу распространенности вульгарного понимания ряда марксистских постулатов, оценивавших место и роль каждого конкретного человека в истории как малозначительные по сравнению с объективными законами развития общества, тезис о необходимости учитывать значение субъекта крайне болезненно пробивал себе дорогу в отечественной исторической науке. Вместе с тем, единожды утвердившись как научно обоснованный и полноценный, в последнее время он в целом ряде случаев привел к прямой вульгаризации самого понятия исторической закономерности и законов истории, которые все чаще выглядят как производная человеческих стремлений, интриг и страстей. Задача данного раздела исследования, помимо прочего, видится автору в том, чтобы определить реальный вес субъективного фактора в истории Кабинета министров императрицы Анны Иоанновны.

История государственных учреждений в эпоху абсолютизма оказалась в известном смысле на острие методологических дискуссий. В советской историографии и правоведении (указанная проблематика традиционно признавалась междисциплинарной) зачастую имело место сознательное сужение предмета исследования. Уже сам термин «государственное учреждение» определялся как «специально организованная государством группа гражданских и военных должностных лиц (чиновников), выполняющих путем принуждения, с помощью денежных средств и делопроизводства определенные задачи в интересах господствующего класса» (79 ;4). Таким образом, «момент воли» и сознательного, субъективного целеполагания априори отсутствовал. Тот или иной институт представал лишь функцией интересов первенствующего сословия.

Еще специфичнее выглядит общепризнанная в те годы трактовка объекта изучения. В него, по утверждению безусловного авторитета в данном вопросе Н.П.Ерошкина, включались «внутренняя организация государственных учреждений, направления их деятельности, значение и место каждого государственного учреждения в аппарате». При этом «внутренняя организация» определялась через социально-экономические причины зарождения, изменений и упразднения государственного учреждения, объем его полномочий, то есть степень зависимости от вышестоящей инстанции, его компетенцию, структуру, штаты, бюджет, формы и методы деятельности, особенности документирования и делопроизводства. (Подробнее см. там же С.8-9). Вполне очевидно, что имела место сущностная недооценка проблем состава государственного учреждения, стиля и уровня взаимоотношений между его членами, особенностей и принципов их назначения, причин и факторов кадровой ротации, борьбы вокруг конкретных креатур, наконец, степени их соответствия управленческим задачам момента.

Между тем применительно к органам верховного управления значение субъекта весьма велико. Именно здесь «политическая драматургия» зачастую разыгрывается в очень узком кругу и только анализируя состав «действующих лиц и исполнителей» можно понять, кто является реальным постановщиком и режиссером «исторического действа», а кто - рядовыми актерами -исполнителями ролей в чужом сценарии политического процесса. Применительно к России XVIII столетия указанные соображения усиливались еще и тем обстоятельством, что структуризация элиты, ее деление на политические партии и организации оставались в зачаточном состоянии, а лоббирование той или иной внутри- и внешнеполитической программы осуществлялось почти исключительно «на личной основе».

Регламентные и организационные вопросы в деятельности Кабинета, «один день из жизни Кабинета министров императрицы Анны Иоанновны»

Прежде, чем обратится к анализу деятельности Кабинета министров как к закономерным шагам по реализации его функций, то есть к вопросам выработки и претворения в жизнь тех или иных политических решений, автору видится необходимым остановиться на освещении движущих сил и особенностей производственного процесса, то есть на тех «рабочих моментах», которые ранее оставались за рамками даже специальных тематических исследований. Именно анализ регламентных и, казалось бы сугубо формальных, организационных вопросов, позволяет, с нашей точки зрения, дать более всеобъемлющий и системный анализ Кабинета, показать его как «живой организм», впитавший специфику бюрократических процедур эпохи, отразивший подходы к делам правления новопровозглашенной государыни, наконец, периодически становившийся заложником стиля и подходов к работе отдельных сановников.

Формально в рассматриваемый период распорядок работы всех государственных учреждений империи регулировался изданным в ходе петровской административной реформы «Его Императорского Величества Генеральным регламентом или Уставом, по которому государственные коллегии, також и все оных принадлежащих к ним канцелярий и кантор служители, не токмо во внешних и внутренних учреждениях, но и во отправлении своего чина, подданнейше поступать имеют» (7). Документ состоит из 56 глав и охватывает практически исчерпывающий круг вопросов, связанных с государственной службой, начиная с разъяснений «преимущества Коллегий» и «Указанном времени для труда», и заканчивая запретом на употребление в присутственных местах «ругательных и поносных слов».

Что же касается регламентации самой деятельности органов власти и управления, то, на наш взгляд, наиболее актуальными в рамках данного исследования выглядят следующие положения:

-«Коллегиям сидение свое иметь во всякой неделе, кроме воскресных дней и господских праздников, и Государских Ангелов, в понедельник, во вторник, в среду, в пятницу, а в четверг обыкновенно президентам в Сенатскую палату съезжаться, в самые кратчайшие дни в 6-м часу, а в долгие в 8-м часу, и быть по 5 часов.» (7;3)

-«Коллегии имеют среди лета, купно с канцеляриями и канторами отдохновение от трудов, и притом свободу на четыре недели в маетности своих ехать летним увеселениям забавляться, однакож, всем членам вдруг отлучиться не надлежит, но только третьей доли, а именно в Июне, в Июле, в Августе месяцах, такожде надлежит коллегиям Декабря от 25, Января до 7 дня, в великий пост первую и страстную,сырную и свежную недели, от приказных дел, кроме самых нужд, иметь свободу.» (7; 10).

-«Когда Президенты за болезнью или других помешательствах ради в коллегиум не могут быть, то можно им к себе секретаря или нотариуса призвать, и чрез оных мнение свое коллегию объявить, однако ж никогда не надлежит в президентском доме коллегиум или протокол сочинять.» (7; 18).

По логике законодателя данные положения должны были быть императивом не только не только для петровских коллегий и рядовых канцелярий империи, но и для всех возникающих впредь управленческих институтов любого уровня, что дает основание проанализировать с этой точки зрения и работу Кабинета министров императрицы Анны Иоанновны.

Впервые положение о рабочем времени Кабинета министров было оговорено на первом (подтвержденном документально) заседании - 3.11.1731 (4;Т.Ю4). В соответствующем журнале читаем: «заседания в Кабинете иметь каждую неделю 2 дня: в понедельник и четверг». Однако уже с первых дней работы заседания стали проводиться не по заявленному «льготному графику, а фактически без «выходных»: журналы фиксируют присутствие министров «на рабочих местах» и четвертого, и пятого, и шестого, и восьмого, и девятого ноября, и далее практически ежедневно, вплоть до конца рассматриваемого автором периода, то есть до 17 октября 1740 года. Редкие исключения составляли Великие церковные праздники (к примеру, страстная неделя 1733г.-22,23,24 марта), дни Тезоименинства (самой императрицы, а, позднее, и Анны Леопольдовны), а также случаи, когда все кабинет-министры одновременно оказывались больны (например, 14.05.1732, 28.09.1732 и др.).

МИНИСТЕРСТВА, учреждения центрального государственного управления, основанные на принципе единоначалия. Во главе каждого министерства стоял министр. К министерствам были приравнены действовавшие самостоятельно главные управления (во главе с главноуправляющими). Правами министров (единоначалие) пользовался ряд государственных деятелей еще в XVII в. (А. Л. Ордин-Нащокин, А. С. Матвеев, В. В. Голицын), номинально же должность министра появилась при Павле I (в 1797 - министр уделов, в 1800 - министр коммерции). Вопрос о замене коллежской системы управления (см.: Коллегии) министерской возник с воцарением Александра I. В Негласном комитете высказывались пожелания о создании системы министерств, которые, руководствуясь указаниями императора, осуществляли бы согласованную политику. Манифестом от 8 сент. 1802 были учреждены 8 первых министерств: иностранных дел, внутренних дел, военно-сухопутных сил, военно-морских сил, финансов, коммерции, народного просвещения, юстиции, а также действовавшее на особых основаниях Государственное казначейство. Последнее лишь в 1810 существовало как самостоятельное ведомство; до этого и позже было фактически структурной частью Министерства финансов, а в 1821 окончательно включено в его состав. Сохранился как центральное учреждение созданный в 1797 департамент уделов. Существовавшие ранее коллегии первоначально не были ликвидированы; они были включены в министерства, сохранив организационную самостоятельность и лишь подчиняясь министру. С сер. 1803 коллегии постепенно реорганизуются в департаменты и другие подразделения министерств. В 1809 было образовано Главное управление водяных и сухопутных сообщений. Законы от 25 июля и 17 авг. 1810 о разделении государственных дел по министерствам уточнили функции министерств, гл. обр. финансов и внутренних дел. Из Министерства внутренних дел были выделены Министерство полиции и Главное управление духовных дел разных вероисповеданий (в 1819 и 1832 они снова вошли в состав Министерства внутренних дел). Тогда же Министерство коммерции было ликвидировано, а его функции переданы Министерству финансов. В 1811 было образовано Главное управление ревизии государственных счетов (в 1836 реорганизовано в Государственный контроль). Министры по должности были членами Комитета министров и Государственного Совета (с 1810), а также должны были присутствовать в Сенате. Помимо императора, согласно Манифесту 1802, министерства были подведомственны Сенату и Комитету министров, но их взаимоотношения не были четко определены.

25 июня 1811 было опубликовано «Общее учреждение министерств», разработанное М. М. Сперанским с учетом опыта первых лет деятельности министерств и задуманное как часть большого проекта государственного преобразования, так и не осуществленного. Закрепляя сложившуюся систему министерств и приравненных к ним центральных учреждений, «Общее учреждение министерств» вместе с тем определило внутреннюю организацию, порядок деятельности и права министерств. Министерства возглавлялись министрами, назначаемыми и увольняемыми царем. Министр имел одного товарища министра (заместителя) или несколько товарищей, осуществлявших управление определенными частями министерств. В состав каждого министерства входили департаменты (управления, отделы), ведавшие определенным комплексом вопросов. Департаменты делились на отделения (экспедиции), а отделения - на столы. Для ведения дел, касающихся министерств в целом, особо важных и не относящихся к компетенции ни одного из департаментов, в составе министерств существовали канцелярии министров (иногда именовавшиеся департаментами общих дел). Для рассмотрения специальных вопросов создавались комитеты и комиссии. В ряде министерств существовали и др. учреждения («особенные установления»): чертежные, статистические органы и т. п. В министерствах, состоявших из нескольких департаментов, создавались советы министров (куда входили товарищи министров, директора департаментов и др. специально назначаемые лица), действовавшие под председательством министра или его товарища. По закону вся полнота власти в министерстве принадлежала министру, даже директора департаментов пользовались правом самостоятельного решения лишь маловажных текущих дел. Др. чиновники рассматривались как технические исполнители. На практике, однако, начальники отделений и столоначальники играли значительную роль при решении даже крупных вопросов.

«Общим учреждением министерств» был установлен сохранившийся до 1917 порядок делопроизводства министерств (в условиях большой централизации управления обстоятельность фиксации событий в документах, стабильность форм документов и четкая система делопроизводства делали архивные фонды министерств важнейшим и сравнительно полным источником по истории России XIX - н. XX в.). Министры обязывались представлять императору ежегодные отчеты о деятельности министерств (с 1802 - через Сенат, с 1810 - через Государственный Совет, с 1827 - в Комитет министров или непосредственно царю). Однако отчеты представлялись нерегулярно, в к. XIX в. их представление почти прекратилось.

Влияние Сената на деятельность министерств было незначительным. Министры не имели права устанавливать новые или отменять существующие узаконения; при необходимости законодательных решений, а также в ряде др. случаев, особенно связанных с толкованием законов, они обязаны были входить с представлениями в Государственный Совет. На практике же изданием различных предписаний и разъяснений министерства оказывали существенное влияние на действовавшее законодательство. Чтобы обойти Государственный Совет, министры широко использовали Комитет министров, решения которого, утвержденные царем, получали силу закона. Большое значение имели личные доклады министров императору. Важнейшие государственные вопросы часто решались по резолюции царя на докладе министра в обход и Государственного Совета, и Комитета министров.

При Николае I, вследствие активизации деятельности Собственной Его Императорского Величества канцелярии, значение министерств в системе центральных органов государственного управления временно несколько снизилось. То же произошло и в годы первой мировой войны, с созданием системы «особых совещаний» и др. органов по руководству военной экономикой.

Сеть министерств в течение более 100 лет их деятельности была сравнительно стабильной. Наиболее значительные изменения ее в 1-й пол. XIX в. связаны с образованием объединенного Министерства духовных дел и народного просвещения (1817-24), созданием в 1826 Министерства императорского двора (с 1893 - и уделов) и Министерства государственных имуществ (1837). Министерство императорского двора включало департамент уделов; ему же были подведомственны Эрмитаж, Академия художеств, Русский музей, Дирекция императорских театров, Археологическая комиссия. В 1852-56 из Министерства императорского двора временно выделилось особое Министерство уделов. Министр двора был поставлен вне контроля Сената и др. высших органов власти, подчиняясь исключительно царю. При образовании Министерства государственных имуществ (МГИ) ему было передано управление государственными имуществами (землями, оброчными статьями, лесами) и казенными крестьянами, до 1837 сосредоточенное в ведении Министерства финансов. В 1848-56 и 1874-81 в ведении МГИ было также государственное коннозаводство, а в 1873-1905 - горное дело (в частности, казенные и частные горные заводы). В 1881 заведование государственным коннозаводством было выделено в самостоятельное Главное управление. В качестве самостоятельных ведомств в 1865-68 и 1880-81 действовало Министерство почт и телеграфов, а в 1902-05 - Главное управление торгового мореплавания и портов. С сент. 1916 по февр. 1917 на правах министерства действовало Главное управление государственного здравоохранения. Частыми были реорганизации департаментов и передачи их из одного министерства в другое. Развитие структуры центрального управления значительно отставало от потребностей жизни страны. Только в 1905 было создано Министерство торговли и промышленности, включившее учреждения, ранее находившиеся в ведомстве Министерства финансов и МГИ.

После Февральской революции 1917 система министерств была сохранена. 1 (14) марта в министерства были назначены комиссары из членов Государственной думы, а 2 (15) марта - министры Временного правительства, которые 4 (17) марта приступили к обязанностям. Ликвидировано было лишь Министерство императорского двора и уделов. Реорганизации подвергся Департамент полиции. В мае и авг. 1917 Временным правительством было образовано 5 новых министерств: труда, почт и телеграфов, продовольствия, государственного призрения, исповеданий. Принципы внутренней организации министерств были сохранены.

Перечень министерств и главных управлений в России (1802 - окт. 1917). Список министров и главноуправляющих:

Министерство внутренних дел, МВД (8.09.1802-25.10(7.11).1917), было важнейшим в системе центральных учреждений Российской Империи. С 1811 по 1819 часть его функций осуществляло Министерство полиции, после упразднения которого в 1819 все полицейские функции перешли к МВД. Это министерство заведовало не только местными административно-полицейскими учреждениями, но и продовольственным делом на местах, городским и земским хозяйством (в т. ч. учреждением и проектированием городов, ярмарок, отводом городских земель), здравоохранением, государственной статистикой, почтовым делом и многими другими областями. В ведении МВД находились также благотворительные (богоугодные) заведения. Министры: Кочубей В. П. (8.09.1802-24.11.1807), Куракин А. Б. (24.11.1807-31.03.1810), Козодавлев О. П. (31.03.1810-24.07.1819), Голицын А. Н. (3.08.1819-4.11.1819), Кочубей В. П. (4.11.1819-28.06.1823), Кампенгаузен Б. Б. (28.06.1823-29.08.1823), Ланской В. С. (29.08.1823-19.04.1828), Закревский А. А. (19.04.1828-19.11.1831), Блудов Д. Н. (12.02.1832-15.02.1839), Строганов А. Г. (10.03.1839-23.09.1841), Перовский Л. А. (23.09.1841-30.08.1852), Бибиков Д. Г. (30.08.1852-20.08.1855), Ланской С. С. (20.08.1855-23.04.1861), Валуев П. А. (23.04.1861-9.03.1868), Тимашев А. Е. (9.03.1868-27.11.1878), Маков Л. С. (27.11.1878-6.08.1880), Лорис-Меликов М. Т. (6.08.1880-4.05.1881), Игнатьев Н. П. (4.05.1881-30.05.1882), Толстой Д. А. (30.05.1882-25.04.1889), Дурново И. Н. (28.04.1889-15.10.1895), Горемыкин И. Л. (15.10.1895-20.10.1899), Сипягин Д. С. (20.10.1899-2.04.1902), Плеве В. К. (4.04.1902-15.07.1904), Святополк-Мирский П. Д. (26.08.1904-18.01.1905), Булыгин А. Г. (20.01.1905-22.10.1905), Дурново П. Н. (23.10.1905-22.04.1906), Столыпин П. А. (26.04.1906-5.09.1911), Макаров А. А. (20.09.1911-16.12.1912), Маклаков Н. А. (16.12.1912-5.06.1915), Щербатов Н. Б. (5.06.1915-26.09.1915), Хвостов А. Н. (26.09.1915-3.03.1916), Штюрмер Б. В. (3.03.1916-7.07.1916), Хвостов А. А. (7.07.1916-16.09.1916), Протопопов А. Д. (16.09.1916-28.02(13.03).1917), Львов Г. Е. (2(15).03.1917-7(20).07.1917), Церетели И. Г. (10(23).07.1917-24.07(6.08).1917), Авксентьев Н. Д. (25.07(7.08).1917-2(15).09.1917), Никитин А. М. (4(17).09.1917-25.10(7.11).1917).

Министерство иностранных дел (8.09.1802-25.10.1917) состояло гл. обр. из прежней Коллегии иностранных дел. Затем в его состав входили: канцелярия министра, Департамент внешних сношений (до 1847), Департамент внутренних сношений (с 1898 2-й Департамент), Азиатский департамент (с 1898 1-й Департамент), Департамент хозяйственных и счетных дел (с 1869 Департамент личного состава и хозяйственных дел), Особая канцелярия министра (до 1862). Особенностью этого министерства было то, что многие наиболее привлекательные для образованных дворян должности предполагали службу за границей, в посольствах и миссиях. Министерству подчинялись его Петербургский и Московский главные архивы. Министры: Воронцов А. Р. (8.09.1802-16.01.1804), Чарторыйский А. А. (16.01.1804-17.06.1806), Будберг А. Я. (17.06.1806-30.08.1807), Румянцев Н. П. (30.08.1807-1.08.1814), Нессельроде К. В. (10.08.1814-15.04.1856), Горчаков А. М. (15.04.1856-28.03.1882), Гирс Н. К. (28.03.1882-14.01.1895), Лобанов-Ростовский А. Б. (26.02.1895-18.08.1896), Шишкин Н. П. (19.08.1896-1.01.1897), Муравьев М. Н. (1.01.1897-8.06.1900), Ламздорф В. Н. (9.06.1900-28.04.1906), Извольский А. П. (28.04.1906-14.09.1910), Сазонов С. Д. (4.09.1910-7.07.1916), Штюрмер Б. В. (7.07.1916-10.11.1916), Покровский Н. Н. (30.11.1916-2(15).03.1917), Милюков П. Н. (2(15).03.1917-2(15).05/5(18).05.1917), Терещенко М. И.

Министерство военно-сухопутных сил, с 17.12.1815 - Военное министерство (8.09.1802-25.10(7.11).1917) существовало как центральный орган военного управления в Российской Империи. В результате реформ 1860-х в составе министерства было создано 7 главных управлений: интендантское, артиллерийское, инженерное, военно-медицинское, военно-учебных заведений, военно-судное, иррегулярных войск. В 1865 создан Главный штаб - основная структурная часть министерства. Он сосредоточил решение вопросов комплектования, дислокации, устройства, службы, образования и хозяйства армии. Здесь же собирались сведения разведывательного характера об армиях иностранных государств. В 1909-1910 в результате централизации военного ведомства в состав министерства вошли Главное управление Генерального штаба (подчиненного ранее непосредственно императору) и управления генерал-инспекторов родов войск (пехоты, артиллерии, кавалерии, инженерной части). Министры: Вязьмитинов С. К. (8.09.1802-13.01.1808), Аракчеев А. А. (13.01.1808-1.01.1810), Барклай-де-Толли М. Б. (20.01.1810-24.08.1812), Горчаков А. И. (24.08.1812-12.12.1815), Коновницын П. П. (12.12.1815-6.05.1819), Меллер-Закомельский П. И. (6.05.1819-14.03.1823), Татищев А. И. (14.03.1823-26.08.1827), Чернышев А. И. (26.08.1827-26.08.1852), Долгоруков В. А. (26.08.1852-17.04.1856), Сухозанет Н. О. (17.04.1856-16.05.1861), Милютин Д. А. (16.05.1861-21.05.1881), Ванновский П. С. (22.05.1881-1.01.1898), Куропаткин А. Н. (1.01.1898-7.02.1904), Сахаров В. В. (11.03.1904-21.06.1905), Редигер А. Ф. (21.06.1905-11.03.1909), Сухомлинов В. А. (11.03.1909-13.06.1915), Поливанов А. А. (13.06.1915-15.03.1916), Шуваев Д. С. (15.03.1916-3.01.1917), Беляев М. А. (3.01.1917-28.02(13.03).1917), Гучков А. И. (2(15).03.1917-30.04(13.05)/5(18).05.1917), Керенский А. Ф. (5(18).05.1917-30.08(12.09).1917), Верховский А. И. (30.08(12.09)1917-20.10(3.11).1917).

Министерство морских сил; с 17.12.1815 - Морское министерство (8.09.1802-25.10(7.11).1917) включало в свой аппарат старую Адмиралтейств-коллегию (до 1827). Затем министерство перешло к общей для всех министерств департаментской структуре. С 1827 по 1836 морской министр подчинялся отдельно существовавшему Морскому Его Императорского Величества штабу, упраздненному в 1836. Министры: Мордвинов Н. С. (8.09.1802-28.12.1802), Чичагов П. В. (31.12.1802-28.11.1811), Траверсе И. И. (28.11.1811-24.03.1828), Моллер А. В. (24.03.1828-5.02.1836), Меншиков А. С. (5.02.1836-23.02.1855), Врангель Ф. П. (18.05.1855-27.07.1857), Метлин Н. Ф. (27.07.1857-19.09.1860), Краббе Н. К. (19.09.1860-3.01.1876), Лесовский С. С. (12.01.1876-23.06.1880), Пещуров А. А. (23.06.1880-11.01.1882), Шестаков И. А. (11.01.1882-21.11.1888), Чихачев Н. М. (28.11.1888-13.07.1896), Тыртов П. П. (13.07.1896-4.03.1903), Авелан Ф. К. (10.03.1903-29.06.1905), Бирилев А. А. (29.06.1905-11.01.1907), Диков И. М. (11.01.1907-8.01.1909), Воеводский С. А. (8.01.1909-18.03.1911), Григорович И. К. (19.03.1911-28.02(13.03).1917), Гучков А. И. (2(15).03.1917-30.04.(13.05)/5(18).05.1917), Керенский А. Ф. (5(18).05.1917-30.08(12.09).1917), Вердеревский Д. Н. (30.08(12.09).1917-25.10(7.11).1917).

Министерство финансов (8.09.1802-25.10(7.11).1917), ведущее экономическое ведомство страны. Ведало государственными финансами, в т. ч. податями, сборами и другими источниками государственных доходов, их распределением между различными ведомствами, государственным кредитом и денежным обращением, управляло государственными имуществами (до 1838), а также имело в своем ведении торговлю и промышленность (до 1905). Входившее в состав Министерства Главное выкупное учреждение (1861-1895) осуществляло крестьянскую реформу. Постоянной (1810-1907) была Государственная комиссия погашения долгов; в 1895 создано Управление государственными сберегательными кассами. При министерстве действовали Государственный ассигнационный банк, Государственный заемный, Государственный коммерческий банк, Крестьянский поземельный, Государственный дворянский земельный банк. Министры: Васильев А. И. (8.09.1802-15.08.1807), Голубцов Ф. А. (26.08.1807-1.01.1810), Гурьев Д. А. (1.01.1810-22.04.1823), Канкрин Е. Ф. (22.04.1823-1.05.1844), Вронченко Ф. П. (1.05.1844-6.04.1852), Брок П. Ф. (9.04.1852-23.03.1858), Княжевич А. М. (23.03.1858-23.01.1862), Рейтерн М. Х. (23.01.1862-7.07.1878), Грейг С. А. (7.07.1878-27.10.1880), Абаза А. А. (27.10.1880-6.05.1881), Бунге Н. Х. (6.05.1881-31.12.1886), Вышнеградский И. А. (1.01.1887-30.08.1892), Витте С. Ю. (30.08.1892-16.08.1903), Плеске Э. Д. (16.08.1903-4.02.1904), Коковцов В. Н. (5.02.1904-24.10.1905), Шипов И. П. (28.10.1905-24.04.1906), Коковцов В. Н. (26.04.1906-30.01.1914), Барк П. Л. (30.01.1914-28.02(13.03).1917), Терещенко М. И. (2(15).03.1917-5(18).05.1917), Шингарев А. И. (5(18).05.1917-2(15).07/4(17).07.1917), Хрущов А. Г. (упр.) (11(24).07.1917-24.07(6.08).1917), Некрасов Н. В. (25.07(7.08).1917-31.08(13.09).1917), Бернацкий М. В. (2(15).09.1917-25.10(7.11).1917).

Министерство юстиции (8.09.1802-25.10(7.11).1917) долгое время состояло из канцелярии министра и единственного департамента, разделенного в 1890 на два номерных департамента (1-й и 2-й). При министре действовала также Консультация (1803-1917), Межевое управление (с 1870), Главное тюремное управление (с 1895, ранее находилось в составе МВД). Министр юстиции являлся по должности генерал-прокурором Сената. Министры: Державин Г. Р. (8.09.1802-7.10.1803), Лопухин П. В. (8.10.1803-1.01.1810), Дмитриев И. И. (1.01.1810-30.08.1814), Трощинский Д. П. (30.08.1814-25.08.1817), Лобанов-Ростовский Д. И. (25.08.1817-18.10.1827), Долгорукий А. А. (18.10.1827-20.09.1829), Дашков Д. В. (20.09.1829-14.02.1839), Блудов Д. Н. (15.02.1839-31.12.1839), Панин В. Н. (31.12.1839-21.10.1862), Замятнин Д. Н. (21.10.1862-18.04.1867), Урусов С. Н. (18.04.1867-15.10.1867), Пален К. И. (15.10.1867-30.05.1878), Набоков Д. Н. (30.05.1878-6.11.1885), Манасеин Н. А. (6.11.1885-1.01.1894), Муравьев Н. В. (1.01.1894-14.01.1905), Манухин С. С. (21.01.1905-16.12.1905), Акимов М. Г. (16.12.1905-24.04.1906), Щегловитов Н. Г. (24.04.1906-6.07.1915), Хвостов А. А. (6.07.1915-7.07.1916), Макаров А. А. (7.07.1916-20.12.1916), Добровольский Н. А. (20.12.1916-28.02(13.03).1917), Керенский А. Ф. (2(15).03.1917-5(18).05.1917), Переверзев П. Н. (5(18).05.1917-6(19).07.1917), Ефремов И. Н. (10(23).07.1917-24.07(6.08).1917), Зарудный А. С. (25.07(7.08).1917-2(15).09.1917), Демьянов А. А. (упр.) (3(16).09.1917-25.09(8.10).1917), Малянтович П. Н. (25.09(8.10).1917-25.10(7.11).1917).

Министерство народного просвещения , с 24.10.1817 по 15.05.1824 - Министерство духовных дел и народного просвещения (8.09.1802-25.10(7.11).1917) долгое время действовало в составе Канцелярии (до 1862), Департамента народного просвещения (1803-1917) и Главного управления училищ - коллегиального органа по руководству народным образованием. В 1863 Главное управление училищ было реорганизовано в Совет министра народного просвещения. В составе министерства действовал также Ученый комитет (1817-1831, 1856-1917), занимавшийся рассмотрением учебников и учебных пособий. В 1817-1824 Министерство народного просвещения и Управление всеми вероисповеданиями были объединены в Министерство духовных дел и народного просвещения. До 1862 в ведении Министерства народного просвещения находилась также и цензура. При министерстве существовал ряд специальных комитетов и комиссий временного характера. Служба в этом ведомстве (кроме низших и средних канцелярских должностей) предполагала определенный уровень образованности. Министры: Завадовский П. В. (8.09.1802-11.04.1810), Разумовский А. К. (11.04.1810-10.08.1816), Голицын А. Н. (10.08.1816-15.05.1824), Шишков А. С. (15.05.1824-25.04.1828), Ливен К. А. (25.04.1828-18.03.1833), Уваров С. С. (21.03.1833-20.10.1849), Ширинский-Шихматов П. А. (20.10.1849-7.04.1853), Норов А. С. (7.04.1853-23.03.1858), Ковалевский Е. П. (23.03.1858-28.06.1861), Путятин Е. В. (28.06.1861-25.12.1861), Головнин А. В. (25.12.1861-14.04.1866), Толстой Д. А. (14.04.1866-24.04.1880), Сабуров А. А. (24.04.1880-24.03.1881), Николаи А. П. (24.03.1881-16.03.1882), Делянов И. Д. (16.03.1882-29.12.1897), Боголепов Н. П. (12.02.1898-2.03.1901), Ванновский П. С. (24.03.1901-11.04.1902), Зенгер Г. Э. (11.04.1902-23.01.1904), Глазов В. Г. (10.04.1904-18.10.1905), Толстой И. И. (31.10.1905-24.04.1906), Кауфман П. М. (24.04.1906-1.01.1908), Шварц А. Н. (1.01.1908-25.09.1910), Кассо Л. А. (25.09.1910-26.12.1914), Игнатьев П. Н. (9.01.1915-27.12.1916), Кульчицкий Н. К. (27.12.1916-28.02(13.03).1917), Мануйлов А. А. (2(15).03.1917-2(15).07/4(17).07.1917), Ольденбург С. Ф. (25.07(7.08).1917-27.08(9.09)/31.08(13.09).1917), Салазкин С. С. (упр. с 4(17).09.1917, министр 8(21).09.1917-25.10(7.11).1917).

Министерство коммерции (8.09.1802-25.07.1810). Министр: Румянцев Н. П. (8.09.1802-25.07.1810).

Главное управление водяных и сухопутных сообщений , с 25.07.1810 - Главное управление путей сообщения , с 29.09.1832 - Главное управление путей сообщения и публичных зданий , с 23.06.1865 - Министерство путей сообщения (20.11.1809-25.10(7.11).1917). Главноуправляющие и министры: принц Ольденбургский Г. (20.11.1809-15.12.1812), Деволант Ф. П. (15.12.1812-30.11.1818), Бетанкур А. А. (1.04.1819-2.08.1822), герцог Вюртембергский А. (20.09.1822-22.06.1833), Толь К. Ф. (1.10.1833-23.04.1842), Клейнмихель П. А. (11.08.1842-15.10.1855), Чевкин К. В. (15.10.1855-11.10.1862), Мельников П. П. (11.10.1862-20.04.1869), Бобринский В. А. (20.04.1869-2.09.1871), Бобринский А. П. (2.09.1871-10.07.1874), Посьет К. Н. (10.07.1874-7.11.1888), Паукер Г. Е. (7.11.1888-29.03.1889), Гюббенет А. Я. (30.03.1889-17.01.1892), Витте С. Ю. (15.02.1892-30.08.1892), Кривошеин А. К. (30.08.1892-16.12.1894), Хилков М. И. (4.01.1895-25.10.1905), Немешаев К. С. (28.10.1905-24.04.1906), Шаффгаузен-Шенберг-Эк-Шауфус Н. К. (25.04.1906-29.01.1909), Рухлов С. В. (29.01.1909-27.10.1915), Трепов А. Ф. (30.10.1915-27.12.1916), Кригер-Войновский Э. Б. (28.12.1916-28.02(13.03).1917), Некрасов Н. В. (2(15).03.1917-4(17).07.1917), Тахтамышев Г. С.

(упр. 11(24).07.1917-24.07(6.08).1917), Юренев П. П. (25.07(7.08).1917-27.08(9.09)/31.08(13.09).1917), Ливеровский А. В. (упр. с 31.08(13.09).1917, министр 25.09(8.10).1917-25.10(7.11).1917).

Министерство полиции (25.07.1810-4.11.1819). Министры: Балашов А. Д. (25.07.1810-28.03.1812), Вязмитинов С. К. (28.03.1812-15.10.1819), Балашов А. Д. (15.10.1819-4.11.1819).

Главное управление духовных дел разных вероисповеданий (25.07.1810-24.10.1817). Главное управление иностранных вероисповеданий (15.05.1824-2.02.1832). Главноуправляющие: Голицын А. Н. (25.07.1810-24.10.1817), Шишков А. С. (15.05.1824-25.04.1828), Блудов Д. Н. (25.04.1828-2.02.1832).

Министерство императорского двора , с 1893 - Министерство императорского двора и уделов (22.08.1826-28.02(13.03).1917). В него входили: Кабинет Его Императорского Величества (созданный в 1704), в ведении которого находилось личное имущество императора, земли, горные заводы и фабрики; Придворная Его Императорского Величества контора (созданная в 1786), ведавшая содержанием дворцов, парков, Эрмитажа и т. п., а до 1854 также устройством придворных церемоний и придворным штатом; Гофинтендантская контора (1797-1851), наблюдавшая за Зимним дворцом, Мраморным, Петергофским, Царскосельским и другими дворцами и Михайловским замком; Придворная конюшенная канцелярия (с 1889 Придворная конюшенная часть); Егермейстерская контора (с 1882 Императорская охота). В состав министерства вошел и Департамент уделов, управлявший удельными, т. е. принадлежавшими членам Императорской семьи имениями (в 1852-56 самостоятельное Министерство уделов, в 1892 переименовано в Главное управление уделов). В подчинении министерства состояли Дирекция императорских театров, Придворный оркестр (с 1882), Придворная певческая капелла (с 1801), Императорская Академия художеств, а также ряд специальных управлений дворцовыми городами (Царское Село, Гатчина и т. д.) и великокняжеских контор, ведавших имуществом членов Императорской фамилии, и некоторые другие придворные учреждения. В придворном ведомстве сохранялась система особых придворных чинов, существовали относительно более благоприятные условия для служебного продвижения придворных служителей. Особый порядок действовал для артистов и музыкантов, находившихся вне Табели о рангах, но пользовавшихся преимуществами придворной службы. Министры: Волконский П. М. (22.08.1826-27.08.1852), Адлерберг В. Ф. (30.08.1852-17.04.1870), Адлерберг А. В. (17.04.1870-17.08.1881), Воронцов-Дашков И. И. (17.08.1881-6.05.1897), Фредерикс В. Б. (6.05.1897-28.02.(13.03).1917).

С 21.03.1894 - Министерство земледелия и государственных имуществ , с 6.05.1905 - Главное управление землеустройства и земледелия , с 26.10.1915 - Министерство земледелия (26.12.1837-25.10(7.11).1917). Министерство государственных имуществ , учрежденное в 1837, ведало управлением государственными крестьянами и незаселенными казенными землями, управлением казенными и надзором за частными лесами, занималось поощрением развития сельского хозяйства. В 1866 департаменты, ведавшие государственными крестьянами, были упразднены, взамен образован Временный отдел по поземельному устройству государственных крестьян (1866-1883). В 1894 министерство было преобразовано в Министерство земледелия и государственных имуществ с Департаментами земледелия, Лесным и Горным (до 1905); Департаментом государственных земельных имуществ, Отделом земельных улучшений, Отделом сельской экономии и сельскохозяйственной статистики, а также Сельскохозяйственным советом и Гидрологическим комитетом (с 1903). В 1905 оно было преобразовано в Главное управление землеустройства и земледелия, осуществлявшее аграрную политику и сохранившее в основном прежнюю структуру; при нем функционировало также Переселенческое управление (в 1896-1906 входившее в состав МВД), а в 1914 был образован Отдел сельского строительства. Министры и главноуправляющие: Киселев П. Д. (27.12.1837-11.07.1856), Шереметев В. А. (30.08.1856-17.04.1857), Муравьев М. Н. (17.04.1857-1.01.1862), Зеленой А. А. (1.01.1862-16.04.1872), Валуев П. А. (16.04.1872-25.12.1879), Ливен А. А. (25.12.1879-25.03.1881), Игнатьев Н. П. (25.03.1881-4.05.1881), Островский М. Н. (4.05.1881-1.01.1893), Ермолов А. С. (28.03.1893-6.05.1905), Шванебах П. Х. (31.05.1905-26.10.1905), Кутлер Н. Н. (28.10.1905-4.02.1906), Никольский А. П. (27.02.1906-24.04.1906), Стишинский А. С. (24.04.1906-8.07.1906), Васильчиков Б. А. (27.07.1906-21.05.1908), Кривошеин А. В. (21.05.1908-26.10.1915), Наумов А. Н. (10.11.1915-21.07.1916), Бобринский А. А. (21.07.1916-14.11.1916), Риттих А. А. (14.11.1916-28.02(13.03).1917), Шингарев А. И. (2(15).03.1917-5(18).05.1917), Чернов В. М. (5(18).05.1917-28.08(10.09).1917), Вихляев П. А. (упр. 28.08(10.09).1917-3(16).10.1917), Маслов С. Л. (3(16).10.1917-25.10(7.11).1917).

Министерство уделов (30.08.1852-9.11.1856). Министр: Перовский Л. А. (30.08.1852-9.11.1856).

(15.06.1865-9.03.1868 и 6.08.1880-16.03.1881). Министры: Толстой И. М. (25.06.1865-21.09.1867), Тимашев А. Е. (14.12.1867- 9.03.1868), Маков Л. С. (6.08.1880-16.03.1881).

Главное управление государственного коннозаводства (1.06.1881-25.10(7.11).1917). Главноуправляющие: Воронцов-Дашков И. И. (1.06.1881-6.05.1897), вел. кн. Дмитрий Константинович (25.05.1897-13.11.1905), Зданович А. И. (22.11.1905-28.11.1912), Щербатов Н. В. (1.01.1913-5.06.1915), Стахович П. А. (28.07.1915-28.02(13.03).1917).

Главное управление торгового мореплавания и портов (7.11.1902-27.10.1905). Главноуправляющий: вел. кн. Александр Михайлович (7.11.1902-27.10.1905).

Министерство торговли и промышленности (27.10.1905-25.10(7.11).1917) создано на основе т. н. Центральных учреждений по части торговли и промышленности, объединявших отделы торговли, промышленности, торгового мореплавания и портов и учебный Министерства финансов. Помимо этого, в состав нового министерства вошли Главное по фабричным и горнозаводским делам присутствие, Главная палата мер и весов, Горный департамент (входивший в 1807-74 в состав Министерства финансов, а в 1874-1905 - Министерства государственных имуществ), а также Комитет по техническим делам (при Отделе промышленности), Геологический комитет и ряд других комитетов и комиссий. Министры: Тимирязев В. И. (28.10.1905-18.02.1906), Федоров М. М. (18.02.1906-4.05.1906), Философов Д. А. (27.07.1906-6.12.1907), Шипов И. П. (23.01.1908-13.01.1909), Тимирязев В. И. (14.01.1909-5.11.1909), Тимашев С. И. (5.11.1909-17.02.1915), Шаховской В. Н. (18.02.1915-28.02(13.03).1917), Коновалов А. И. (2(15).03.1917-27.05(9.06).1917), Степанов В. А. (упр. 27.05(9.06).1917-4(17).07.1917), Прокопович С. Н. (25.07(7.08).1917-25.09(8.10).1917), Коновалов А. И. (25.09(8.10).1917-25.09(7.11).1917).

Главное управление государственного здравоохранения (1.09.1916-22.02(7.03).1917). Главноуправляющий: Рейн Г. Е. (1.09.1916-22.02(7.03).1917).

Министерство труда (5(18).05.1917-25.10(7.11).1917). Министры: Скобелев М. И. (5(18).05.1917-2(15).09.1917, Гвоздев К. А. (2(15).09.1917-25.10(7.11).1917).

Министерство почт и телеграфов (Временного правительства) (6(19).05.1917-25.10(7.11).1917). Министры: Церетели И. Г. (5(18).05.1917-24.07(6.08).1917), Никитин А. М. (25.07(7.08).1917-25.10(7.11).1917).

Министерство продовольствия (5(18).05.1917-25.10(7.11).1917). Министры: Пешехонов А. В. (5(18).05.1917-31.08(13.09).1917), Прокопович С. Н. (16(29).09.1917-25.10(7.11).1917).

Министерство государственного призрения (5(18)05.1917-25.10(7.11).1917). Министры: Шаховс-

Кой Д. И. (5(18).05.1917-2(15).07/4(17).07.1917), Барышников А. А. (упр. 10(23).07.1917-24.07(6.08).1917), Ефремов И. Н. (25.07(7.08).1917-24.09(7.10).1917), Кишкин Н. М. (25.09(8.10).1917-25.10(7.11).1917).

Министерство вероисповеданий (5(18).08.1917-25.10(7.11).1917). Министр: Карташев А. В. (5(18).08.1917-25.10(7.11).1917).